Их просили продержаться 48 часов. Они держались 190 дней...

Атака Мертвецов под Осовцем занимает первое место в номинации «Русская воинская доблесть, по сравнению с которой 300 спартанцев – это 300 девочек». Даже в Порт-Артуре, Севастополе и Сталинграде ничего похожего не было – там, сражались живые люди, в то время как защитники Осовца продолжили бой, будучи, технически, мертвыми. Смерть еще не повод отказываться от атаки.

Немцы обложили Осовец, крепость и важный транспортный узел, прикрывавший фланги сразу двух русских армий, в сентябре 1914-го года. Точнее, не обложили, а попытались взять с налета – 40 пехотных батальонов против одного русского полка, подавляющее превосходство в вывезенной из Кенигсберга артиллерии. «Чего тут с этими русскими возиться»? Штурм немножко не удался. Затем не удался еще раз. И еще. И еще. Когда русские контратаковали и начали угрожать полевым позициям немецкой артиллерии, карлушки (прекрасное прозвище немцев из русской военно-имперской пропаганды, на мой вкус куда лучше «фрицев») окончательно перестали понимать, кто тут кого осаждает, и поспешно отступили, сославшись на не выключенные утюги и убежавшее молоко. Кампания во Франции еще не была решена, и карлушки надеялись, что добив французов, они смогут обрушиться на русский фронт всей своей чудовищной мощью, а потому пока что отступили.

Вторую попытку штурма немчура (естественно, проклятущая) предприняла в феврале 1915-го, со всей ожидаемой от немцев основательностью. Война приобрела позиционный характер, стало ясно, что никаких больше прорывов и блицкригов, а потому можно сделать то, что немцы делают лучше всего – собрать кучу пушек самого злодейского калибра и начать палить из них в несчастный русский форт, злодейски хихикая и поглаживая злодейские усики. Помимо просто орудий, больших орудий, реально больших орудий и охрененно огромных орудий, немцы стянули под Осовец четыре «Большие Берты», полные эквиваленты «Звезды Смерти» в реалиях Первой Мировой. Чисто для контекста – когда из «Берт» начали стрелять по фортам Льежа, бельгийский гарнизон, до этого стойко оборонявшившийся, вдруг решил, что он полностью исполнил свой долг перед отечеством, и разбежался.

Потому что огонь «Большой Берты» (четырех «Больших Берт») – это не ад, это хуже. Снаряды в 900 килограмм веса проламывали бетонные перекрытия, обращая укрепления в труху, людей давил бетон, люди задыхались от пыли, люди в прямом смысле слова сходили с ума от нестерпимого грохота. А ведь кроме «Берт» по Осовцу работали мортиры «Шкода» (снаряды всего лишь по 400 килограмм) и пушки поменьше, плюс крепость бомбили с воздуха аэропланы. В крепости все горело. Все дымилось. Смог был такой, что защитники не могли отличить день от ночи. Русское командование, понимая, что даже героизму есть предел, попросило продержаться гарнизон еще 48 часов. Понимая если даже многометровый бетон крушится в труху, то, что можно требовать от людей из костей и мяса?

Крепость ответила: «Так точно»! И продержалась еще полгода, при том, что только в первую неделю обстрела злобные немецкие карланы выпустили по Осовцу 250 000 снарядов, не считая бомб, гранат и бессильных матерных ругательств. Русским это надоело, и наши воины сделали то, что делают всегда, когда немцы конкретно достают. Организовали несколько контратак, повредив огнем крепостной артиллерии те самые «Большие Берты». Вы видели когда-нибудь лицо новорусского бандита, который только-только купил сверкающий дорогой «Мерседес» и тут вдруг на светофоре в него влетает со всей дури дедок на «Запоре»?

Вот такое лицо стало у карлушек. Они могли простить многое. Почти все. Все, кроме посягательства на Величайшие Пушки Круппа. И по-настоящему, всерьез, до кровавых глаз озлобились. «Мы вас за это убьем» – зашипели карлушки, уже выпустив по крепости количество снарядов, достаточное чтобы сравнять с землей всю Бельгию и Лихтенштейн на сдачу. Русские в ответ захохотали. «Мы вас правда убьем»! Русские захохотали еще сильнее.

И зря.

6 августа в 4 утра немцы развернули 30 батарей химического оружия. Отравляющие газы, смесь брома и хлора. Вдохнув в достаточном количестве, ты сначала по кускам, обблевываясь кровью, выхаркиваешь свои легкие, затем твое лицо обезображивает страшный химический ожог, а затем ты умираешь в мучительных спазмах удушения, не имея сил даже попросить, чтобы кто-нибудь тебя пристрелил. Сейчас эти волшебные ароматы из коллекции 1915-го года запрещены – потому что даже четвертование со сжиганием заживо куда более гуманная смерть. Но в Первую Мировую запретов не было, а кроме того, немцы так выбесились стойкостью защитников Осовица, что применили бы эту убийственную садистскую дрянь несмотря на любые запреты.

Они хотели, чтобы русские сдохли. В муках. И они это получили.

Дождавшись попутного ветра, карлушки открыли краны на газовых баллонах и через пару минут в воздухе образовалась плотная стена химического тумана. Затем стена потекла в сторону крепости, трава вокруг нее моментально желтела, листья сворачивались и опадали, несчастные птицы падали с небес конвульсирующими тушками. Все пожелтело, все опало, все умерло от действий ядов, в начале августа под Осовицем внезапно наступил ноябрь. Знаете как в фэнтези-фильмах показывают нашествие разливающегося по земле зла? ОНО.

Целью атаки была так называемая Сосненская позиция, обороняемая к тому моменту четырьмя ротами. Первые три роты погибли полностью, в последней роте уцелело около сорока человек, находившихся за гранью клинической смертью, с трудом отличавших явь от предсмертных галлюцинаций и доживавших свои последние минуты, постепенно поддаваясь чудовищной силе чудовищных ядов. Их крючило, их рвало кровью, они были за гранью.

Дождавшись, пока ядовитая стена пройдет, немцы атаковали позицию в общей сложностью СЕМЬЮ ТЫСЯЧАМИ солдат. Хотя «атаковали» слишком сильное слово, они готовились ее занять, понимая, что выживших нет. Они шли почти прогулочным шагом, даже грозная крепостная артиллерия молчала, а небольшая часть выживших расчетов приходила в себя, и не думая стрелять. Немцы перелезли первую линию окопов, прошли вторую линию, сытые, спокойные, уверенные, чуть удивленные тем, как долго они бились об эти раздолбанные, изувеченные укрепления, и тут остатки 13-ой роты 226-го Землянского полка перешли в контратаку. С изувеченными химическим ожогами мертвыми лицами. В пропитавшихся кровью гимнастерках. Задыхаясь, кашляя и отплевываясь кусками своего мяса. Завывая от нестерпимой боли, крючаясь, дергаясь как одержимые дьяволом. Конвульсируя. Шипя. Цыкая легочной кровью сквозь зубы. Цыкая кровью прямо в лица врагов.

Они пошли в штыковую. Сорок русских мертвецов. На пороге смерти. За порогом смерти. Чувствуя, что Бога с ними нет и их ведет лишь заждавшийся дьявол. СОРОК РУССКИХ МЕРТВЕЦОВ УДАРИЛИ В ШТЫКИ СЕМЬ ТЫСЯЧ НЕМЦЕВ.
Те побежали – не как трусы, но как люди, увидавшие перед собой то, что живому человеку видеть не положено. Они бежали, не чуя ног, не видя земли, не видя ничего. Они напарывались на проволочные заграждения и повисали на них мешками разодранной плоти, они падали в окопы и ломали ноги, их разносили на куски снаряды отдышавшейся крепостной артиллерии. Крики офицеров, удары, выстрелы – ничто не могло остановить живые немецкие части, столкнувшиеся с ожившими русскими. Это был уже не знаменитый Русский героизм – это был сатанизм. И с сатанизмом немцы воевать отказались.

Крепость карлушки в итоге так и не взяли, сломавшись на этапе проектирования пушки, стреляющей святой водой. Вечная слава русским героям и их доброму рогатому другу, поднявшему русскую роту в атаку из могилы!