Давным-давно, когда на экраны вышел фильм «Вий», большинство зрителей отнеслись к нему так: сказка, даже написанная гениальным гоголевским пером, и есть сказка. Но с подлинным ужасом смотрели на экран люди в нашем маленьком древнем городке, расположенном на территории Западной Украины. У его жителей, к числу которых принадлежала и я, были все основания относиться к фильму всерьез. Как раз в это время, в начале 60-х, в Т-е разворачивалась своя некротическая история.
На самой окраине городка находилось заброшенное польское кладбище. Старожилы старательно обходили его стороной, хотя, как на каждом католическом погосте, здесь имелась масса очень красивых памятников и склепов. После войны городок оказался по нашу сторону границы, многие поляки уехали из него на свою историческую родину. Уезжая, большинство вскрыли семейные склепы и увезли дорогих сердцу предков на новое место упокоения. Таким образом, не менее двадцати этих мрачных кладбищенских строений пустовали, распахнув проржавевшие металлические двери. Их створки при малейшем ветерке начинали издавать заунывные, поистине погребальные скрипы и жутковатые звуки… Но упомянутая мной история относится не к ним, а к одному из немногих склепов, оставшихся нетронутыми. Располагался он на самом краю кладбища, мимо которого, увы, проходила моя дорога в школу. Я его отлично помню — высеченный из серого камня, украшенный скорбными фигурами ангелов и почему-то львов, с хорошо сохранившейся доской, на которой было указано имя владельцев — графов Радзинских.
Склеп этот остался нетронутым по очень простой причине: потомков Радзинских, способных позаботиться о прахе предков, не существовало, их род давно прекратился. Тогда я об этом, конечно, не знала, да и не задумывалась. Но однажды наступил день, когда не только мое внимание, но и помыслы,и разговоры всего городка оказались сконцентрированными вокруг этого средоточия скорби.
Вначале поползли слухи: вроде бы по ночам из склепа доносятся отчетливые стуки, протяжные вздохи, леденящие душу стоны. Разумеется, русская часть городка (в основном это были семьи военных) посмеивалась: чепуха! Нелепость! А вот верующие гуцулы и украинцы отнеслись к слухам всерьез, и дети поневоле слышали их разговоры о беспокойном склепе. Удивительно ли, что подростки нашей школы в один из вечеров отправились к склепу Радзинских.
Несчастье произошло оттого, что среди них оказался 14-летний парнишка со слабым сердцем — сын очень большого, по местным понятиям, начальника. И когда из склепа — в самом деле! — донеслись отчетливые стуки и стоны и мальчишки бросились уносить ноги, парнишке стало плохо. Друзья удрали, бросив его рядом со склепом, взрослым об этом сказали не сразу. Итог оказался трагический — подросток погиб.
А уже наутро склеп был окружен милицией и военными. Поодаль собралась большая толпа, наблюдавшая за подготовкой к вскрытию мрачного обиталища мертвых — отец мальчика, уверенный, что его сына напугали какие-то бандиты, избравшие склеп местом своих хулиганских сборищ, приказал его открыть и изловить негодяев.
Почти сразу всем присутствующим стало ясно: к дверям давным-давно никто не прикасался — пожалуй, не менее полувека. Наконец они поддались. Зрелище, представшее глазам солдат, вошедших внутрь (среди них находился и приятель моего отца), было не менее жутким, чем звуки, о которых рассказывали в городке. Гробов оказалось восемь, в том числе очень старый, со свинцовым стеклом-окошечком. И ни один из них не стоял как положено! Два — вертикально, отчего из них вывалились чьи-то скелеты в полуистлевших нарядах прошлого века. Еще один оказался перевернутым, у остальных сдвинуты крышки, из-под которых свешивались руки и ноги погребенных.
Несчастных солдат, позеленевших и трясущихся от страха, начальство немедленно заставило навести порядок, расставив все гробы на предназначенные им места — по специальным каменным скамьям вдоль стен. Потрясенный горем отец погибшего не желал верить, что, кроме покойников, в склепе никого нет и не было, а потому к вечеру по его приказу вокруг объекта выставили военную охрану, дабы доказать, что мистика тут ни при чем.
Дружный вопль и топот мчавшихся прочь часовых жители близлежащих домов услышали около полуночи: как выяснилось, никакое начальство не могло заставить солдат, заступивших на пост, остаться там после того, как из охраняемого склепа послышались стук и стоны…
Остается добавить, что, когда утром в присутствии не только военных, но и представителей городского парткомитета склеп вновь открыли, гробы находились в том же беспорядке, что и накануне! Придя в ужас от мысли, что сия мистика может докатиться до ушей киевского начальства, после чего в городке «полетят головы», в горсовете приняли отчаянное решение. В тот же день к склепу подъехало несколько военных грузовиков, и гробы были вывезены в неизвестном направлении — надо думать, перезахоронены. Склеп опустел, и никаких стонов и стуков из него больше не доносилось, разве что в ветреную погоду распахнутые исковерканные двери подключали свой скрип к общей кладбищенской симфонии.